Посмотрев вперед, Ворон видел лишь снежные вершины, что красовались под солнечными лучами, отблескивая разными цветами.
Ворон внимательно изучил эту местность и отлично ориентировался. Если же он здесь засидится и не сможет вернуться обратно, то в снежную бурю, на "ощупь" сможет долететь до территории стаи, а там уже и отдохнуть и рассказать о своих приключениям.
Такой рассказчик был он. Любил травить басни, легенды и запевать какие-то песенки о смысле жизни или же о волчьих стаях.
Взглянув на белого волка, ворон моргнул и подняв крылья вверх, плавно поднялся к небу.
- Что же ты, волк, сидишь здесь? Пошли к нам, в стаю?
Ворона поджал под себя лапки и сделал небольшой круг вокруг дома волка и присел вновь на камень, нахлобучив черные перья, отчего казался больше.

> начало.

Рэйнбоу, особо никуда и не спеша, шла по лесу. Вскоре высокие коричневые стволы без листьев и мягкую почву заменило открытое пространство, глубокое небо над головой да каменистая земля гор. Охотница остановилась и подняла голову, ожидая увидеть на чистом темно-синем небе тонкий бледный серпик луны. Но немного прогадала – над головой сияла во всем своем великолепии светло-желтая луна, казавшаяся серебряной. Несмотря на ночь, было достаточно «тепло». Конечно, Дождик чувствовала прохладу, но это была какая-то не «настоящая» прохлада. Да, что и говори, весна - это здорово. Можно сделать столько дел, которые не сделать ни в одно другое время года... Поворошив лапой изо дня в день редеющий снег, алебастровое или молочное (кому как удобнее) покрывало земли, под тонким слоем которого прекрасно ощущалась твердынь камня, Рейн опустила голову. Перед ней возвышались на первый взгляд неприступные, но величественные и царственные горы. Радуга всегда восхищалась этими произведения искусства. Подпирая своими снежными пиками безоблачное черное небо, они терялись в высоте. И как не запрокидывала голову возбужденная волчица, до хруста в костях, конца им не видела. От такой возвышенности даже начинала кружиться голова, а земля уходила из-под лап. Рэйнбоу помотала головой и пошатнулась.
   Как много лет прошло с тех пор, как рассталась белоснежная волчица со своими родственниками… С чего бы это вдруг промелькнула в голове такая мыслишка? Хотя хищнице всегда было интересно думать что-то наподобие такого – «Как-то сейчас там Ветер со Штормом?..», потому что это вызывало мечтательную задумчивую улыбку, долго играющую на губах у «заботливой сестры». Наверняка они уже тоже стали высокими, статными волками, и уже давно не те нескладные подростки, которых знавала Рейн. А может быть, сейчас смотрят на нее с холодной луны и печально улыбаются? Только от одной такой мысли у охотницы быстрее, чаще забилось сердце, дыхание участилось. Интересно, помнят ли они ее? А может быть, прямо сейчас вот так стоят и вспоминают о своей решительной сестре, и губы невольно сами растягиваются в доброй улыбке.
   Вот в таких растрепанных чувствах и пошла наша героиня к скалам. Казалось бы, залезть невозможно, но на самом деле в сплошной стене было множество разломов, трещин и выступов, цепляясь за которые лапами, было вполне возможно забраться куда-нибудь. Запрокинув голову, Радуга наметила примерное назначение маршрута. И началось. Разбежавшись и подпрыгнув, поджарая волчица с размаху залетела на утес. Цепляясь когтями за все, что можно, первые несколько секунд можно было бы подумать, что Дождик бежит по вертикальной поверхности, не прилагая к этому никаких значительных усилий. Но все было совсем не так. Когда действие инерции закончилось, хищнице пришлось беспомощно зависнуть на выступе, цепляясь одними только скользящими когтями. Кое-как подтянувшись, так она преодолела несколько метров. Вдруг впереди показалась какая-то большая площадка. Нет… Ошиблась. Это был небольшой уступ, но зато он помогал войти сразу в какую-то таинственную и загадочную темную пещеру. Вскарабкавшись на вход, охотница плюхнулась на землю и принялась восстанавливать дыхание и переводить дух. Да, стара ты стала уже для таких походов, что и говорить…
   Встав и оглядевшись, в глубине Дождик заметила какой-то светлый силуэт. Меловая волчица напряглась и подобралась, с осторожностью глядя в нутро чьего-то логова. Воздух услужливо донес запах волка, поэтому разведчица расслабилась и ступила в проем в горе, похожий на раскрытую пасть какого-то мифического животного.
- Приветствую, – чистым голосом начала она. - Прошу прощения, если помешала Вам. Вы… Вы живете здесь? – хищница окинула взглядом каменный свод. - Я не видела Вас в нашей стае еще ни разу. Вы, верно, одиночка? – прикусив язык, ты замолчала. Ясно, что незнакомцу может не понравиться столько много вопросов сразу. Прижав уши, Рэйнбоу дала понять, что извиняется, однако уверенности и настойчивости в глазах не исчезло.

Отредактировано Rainbow (2011-01-26 22:05:36)

офф: ну не могла не поржать))

Кстати говоря, не против, если будем играть в симпатию?)

Рэйнбоу переминалась с лапы на лапу, ожидая ответной реакции волка. Та была не совсем той, которую ожидала встретить молочная волчица. Волк цвета шерсти сходным с оттенком охотницы, оказывается, спал. Не ожидая увидеть и услышать в своем логове кого-то постороннего, одиночка обернулся, подскочил и ударился головой об потолок пещеры. Камни и земля посыпались на его макушку, и Рейн почувствовала себя виноватой и пристыженной. Осев на землю, какое-то время незнакомец просто таращился на Дождик, и бедная хищница уже было, совсем решила, что тот разучился навыкам речи и, собственно, шевеления мозгами. Но потом его глаза прояснились, и одна из стаи Пепла тут же отмела прочь эту глупую мысль, такую невежливую и некорректную.
- Ну да, как бы я здесь живу.
   Облегченно махнув хвостом, Радуга кивнула. Горный жилец поднялся и направился к выходу, словно бы невзначай толкнув охотницу в плечо. Волчица пошатнулась, но устояла – удар был совсем легким, но смысла в него было вложено много. Выйдя из его логова, за неприкосновенность которого он вполне мог порвать даже тебя, самку, Рэйнбоу остановилась у края выступа.
   Анализируя второй заданный ею ему вопрос, самец развернулся к потревожившей его особе. Внимательно оглядев ее и явно что-то подумав насчет нарушительницы спокойствия, странник отвернулся, отойдя.
- Да, я здесь живу, и я не люблю, когда чужие приходят на мои земли. Я всегда думал, что буду здесь один жить, и собирался, было спускаться отсюда прочь, – понятно разъяснил Дождику встречный бродяга.
   Охотница вновь почувствовала себя неловко, но в ту же секунду взяла себя в лапы. В конце концов, кто она такая, чтобы краснеть при каждом его слове? Выпрямившись и приосанившись, волчица будто предстала пред ним во всей своей красе. Не хватало только капель на шерсти, переливающихся радугой. Собрав все свое величество в сжатую лапу, Рейн тоже провела взглядом по незнакомцу, быстро запоминая все нюансы внешности. Так легче будет узнать – если вдруг нюх отшибет…
- Глядите, – вдруг донеслось от волка.
   Радуга с интересом подошла к самому краю. Из-под лап вырвались и ускакали вниз несколько небольших камешков. Но сейчас это не волновало стайную – ведь перед ней открывался такой чудесный вид, что и глазам нельзя было поверить! С левого бока бездонного неба вырисовывалось огромное неровной формы пятно – будто там что-то разлили. Из-за горизонта показались теплые лучи и небольшой, но очень яркий кусочек солнца. Все остальное пространство занимали иссиня-черные тучи. Вот две особо упрямых да толстолобых тучи сошлись, набычились, да ка-а-ак столкнутся! Искры пронзили на миг все небо, а потом грянул оглушительный гром. Рэйнбоу едва заметно вздрогнула от неожиданности. Запахло дождем… Вы думаете, вода не пахнет? А как же та свежесть, что бывает после проливного дождя? Поле ливня, с ожесточением хлеставшего по деревьям и кустам? Вот это и есть вода.
- С добрым утром, Этерния.
   Белая охотница кивнула.
- С добрым утром… – так же тихо, как и новый знакомый, произнесла она.
   Собеседник повернул голову. Улыбка заиграла на его черных губах.
- Я всегда любил смотреть на такой пейзаж. Не знаю, буду ли я скучать по нему или нет. Плохо расставаться с этим домом, где тебе был рад только ветер и твое логово, а там, кто будет?
   Хищница покивала.
- Да, теперь я понимаю Вас. Такую красоту сложно поменять на что-то другое. Но то самое «другое» и неизведанное может быть еще интереснее. Новые знакомые… Возможно, они и к черту не нужны, – разоткровенничавшаяся волчица усмехнулась, клык блеснул в сумерках. - Но всегда узнавать что-то новое и тянуться за знаниями, опытом, полезным для жизни – разыве это уже не подвиг?
   Самка заглянула ему прямо в глаза. В его ледяных синих глазах отражалась некоторая мудрость. Нет, не ледяным был этот оттенок. Каким-то другим, совсем не похожим на то.
- Кстати, как Ваше имя? – тихо и устало поинтересовалась Дождик у волка. - У меня много вариаций одного имени. Основное имя – Рэйнбоу, которое означает Радуга, и это является моим вторым именем. Есть сокращение Рейн, а есть и милое слово Дождик. Ка меня Вам называть – Вам же только и решать, – мелодично пропела Рейн последнюю фразу, дружелюбно махнув хвостом и слегка улыбнувшись.

Рэйнбоу спрятала улыбку и посмотрела вперед, в неизведанные дали. Когда-нибудь она точно доберется до них и все разузнает. Волчицу никогда не пугала неизвестность, она не страшилась пустоты, не скрывалась от неосведомленности. Все-таки лучше узнать, что там, перед тобою, и получить новый мешок жизненного опыта за хрупкими плечами, способные вынести шесть долгих принесших плоды лет. Рейн прищурилась, смотря на светлеющее, на глазах небо. Вот знает ли оно о проблемах всего существования? А может быть, просто выполняет свою работу – светлеет и темнеет, устраивает приют бездомным облакам да тучам, держит солнце и позволяет окунуться в себя вольным птицам.
   Летать. Все бескрылые существа, наверное, всегда хотели летать. Ощутить свободу полета, как тебя обдувает свежий ветер. Просто подставить морду новым чувствам и нестись по воздуху, облизывая облака и дразня солнце. Видеть все с высоты, как на подушечке своей собственной лапы. Но нет, эта мечта никогда не была бы осуществима. Разве что забраться на самую верхушку и сброситься с нее. Красота перед смертью… Охотница, например, всегда мечтала летать, но никогда не знала, как это.
   Склонив голову и каким-то странным взглядом глянув на сотоварища, самка заметила, как на его губах расползлась глупая улыбка. Белоснежка опустила плечи, как бы расстраиваясь из-за того, что волк оказался… не совсем вменяемый. Одиночка сделал шаг назад. В глазах отражалось элементарное непонимание и смех, готовый вырваться наружу – «Как это так? Я всегда жил здесь, и вдруг меня выталкивают из своего же собственного дома» - такие, наверное, мысли крутились у волка в голове. Радуга чем-то даже понимала собеседника, вспоминая, как отец выжил их из леса.
- Мне не нужны знакомые. Я отлично жил в одиночку и могу отлично соединиться с ней.
   Белый убрал улыбку с морды, вновь тяжелым взглядом посмотрел туда, куда недавно смотрела Дождик. Он словно что-то искал… или прощался? Прощался с полюбившимся за столько лет пейзажем, пусть и одинаковым, но настолько живописным. Да, такой вид зачастую может заменить все… Но, возможно, и не совсем. Для волчицы были дороги смех и радость дорогих и близких ей волков, и она не могла променять их на картину, пусть даже и восхитительную.
- Это? Это не подвиг. Это гибель. Что я должен еще узнать? Что во главе стаи стоит вожак с его парой, которые правят волками, которые думают, что они всего лишь жители этих земель? Что весной не растут цветы, трава, почки на деревьях? Что я еще не знаю? Что такое свобода? Я не знаю что такое жизнь в одиночестве, когда вокруг тебя лишь камни и холодный ветер? Когда солнце, словно твоя самка, а лучи – это язык этой самки, что ласкает твою щеку по утрам? – внезапно разозлившийся самец не дал Рэйнбоу и слова вставить. Отойдя к пещере, он копнул лапой снег, высвободив из-под небольшого слоя молодой подснежник. - Этот цветок – жизнь. Снег – это его жизнь, его продолжительность и препятствия, что ставит ему судьба. А когда он добивается своего, этот снег сам уходит, растаивает и дает цветку жить какое-то время спокойно, а потом он умирает от старости. Что в нашей жизни меняется?
   Рейн мягко покачала головой и подошла к упрямому «романтику».
- Слушай, – твердым и четким голосом, словно не терпящим возражений, сказала она. - Мне кажется, ты не прав… Возможно, снег и препятствие, но не он ли укрепляет цветок зимой, согревая его своей близостью, окружая со всех сторон? И в нашей жизни сейчас что-то поменялось. Мы опять созерцали что-то природно прекрасное, не обремененное тяжкими заботами живущих. Беззаботный цветок, желающий лишь немного тепла да света, чтобы радовать взор окружающих своей радостью.
   Подойдя к ростку, Боу вновь аккуратно закопала его, не тревожа сладкий сон. Когда весь снег растает окончательно, тогда подснежник снова будет жить.
   Словно не поверив словам молочного цвета охотницы, спорщик опять ушел и сел у края. Непримиримая уверенность светилась в его глазах. Вот тогда Радуга и раздразилась.
- Масурао. Можно Масу.
   Дождик кивнула, немного смягчившись. Теперь она хотя бы знает его имя, а это уже факт, что Масу хоть и немного, да все же доверяет ей. Подойдя к Белоснежке, Масурао обжег ей горячим дыханием ухо и тихо сказал:
- Как скажете, Дождик.
   Белая усмехнулась и скосила глаза, наблюдая. Отойдя от нее, самец опять ушел внутрь своего логова. Видна была только его задняя часть. Пушистый хвост временами бил по потолку пещеры, заставляя ее бросать на пол все новые и новые камешки, отрывая от себя. Потом одиночка развернулся и фыркнул. Из носа во все стороны полетела земля. Самка удивленно подняла бровь, как это только можно было сделать волку. Он что-то сказал. Рэйнбоу не расслышала, но решила не переспрашивать. В его голубых глазах опять плескалось недовольство, и Рейн поджала губы. Масурао, не спеша, приблизился к новой знакомой, ненатурально изображая, что он вовсе и не боится.
- Масурао, бояться здесь нечего, – заговорила Дождик. - Стая – это не волки-каннибалы, они не будут рвать тебя на части. Ты поговоришь с вожаком, и все будет хорошо, уверяю тебя. Решиться и сделать шаг, перебороть свой страх – ты можешь это, я знаю. Мы знакомы совсем недавно, но я уже поняла, что ты не тот, кем кажешься. Ты гораздо сильнее и умнее, и не такой несговорчивый. Поверь, я буду рядом с тобой, и надеюсь, что ты мне доверяешь. В стае ты найдешь новую жизнь, а может быть, даже и смысл жизни… Жить весь свой век здесь, в горах, скрываясь от других – это не подходит тебе. Давай же, ты же волк и самец. Ты гораздо тверже камня.
   Закончив свою пылкую пламенную речь, а попросту выдохнувшись, Радуга внимательно посмотрела на, возможно, нового члена своей стаи. Поверит ли он ей после столь искренней речи? Ведь сейчас ты говорила всем своим сердцем. Но, возможно, стереотипы и принципы у волка, живущего одному в горах, над землей, и у волчицы, живущей на земле и в подчинении, совсем различаются? Этого-то она и не хотела, она желала, чтобы Масу смог начать вторую свою жизнь с белого и чистого листа, как их шерсть.