Давно старик не бывал в горах. Хмурое сумеречное небо играло с ледяным горным ветром, пытаясь захватить с собой и птиц, таких как: сокол, орлан или просто седой, но черный, как уголь, ворон. Серо-сиреневые облака закрывали последние лучи солнца, а ведь их здесь всегда не хватает, особенно растениям. Они привыкли. Слишком им люб холод и не растапливаемая почва. Утесы под весну слегка украсились приспособленными высокими цветами. Трещины в них, будто исцелялись, зарастали едким зеленоватым мхом, за которым приходят полакомиться олений сброд. Его цвет Инкогнито сравнивал с иглами ели, когда внимательно приглядывался к обоим видам. Они то все двенадцать месяцев и четыре время года почему-то всегда зеленые. Но как это понять зверю? Человеческая наука для него не доказательство.
Только одно его раздражало в горах. Это не обвалы и не лавины. Противные белки-хвастуньи любят поиздеваться над старшими, кидая в них объеденные шишки, объеденные! Волк называл их «толоконными лбами», не обращая на глупышек внимания. Потом мол опомниться им. Вот уж в чьих дуплах воронья слободка находится. Этот адрес ему давно запомнился.
Когда мистик наконец присмотрелся к насту, ползущего, как болезнь, на земле, увидел крупные следы с точками от когтей. Кое-где даже царапины, глубокие причем. К сожалению, на снегу его нюх не остер и не привык к запахам, смешанным с заледенелой водой. Эти отпечатки, которые больше собственных, застали волка в захлебывающей интриге. Он ярко улыбнулся и посмотрел на дорожку следов. Червонный валет… Пролетело в мыслях, когда Инкогнито повернул уши в сторону, откуда не так давно улетели взволнованные птицы. Там он застал изодранного досмерти зайца с поеденными боками. Кости еще блестели свежей кровью, а на земле жижа быстро свернулась и потемнела. Самец встрепенулся и ушел прочь, еле сморщившись. Что ж, червонные вольты за собой не убирают.
После такого частого узрения, Инко и забыл о своем преследовании. Он бы так и шел дальше по выделанной многими лапами тропинке, смотря в темнеющее небо, пока огромная, как показалось, лапа не замахнулась на него. Потом чей-то пушистый хвост на миг прикрыл неожиданного гостя. Мистик так и остолбенел, отстранив голову назад. Непонятное нападение произошло так быстро, что волк и не поверил в существование такого стремительного животного. И что он увидел…перед ним барс, снежный барс, кошка в конце концов. Вот т-так встреча. Он не зря об этом подумал. Если он редко бывает в горах, то сколько раз его зрачки видели такую «легенду».
Чернильная душа… Инкогнито оторопело смотрел на черные разной формы пятна на серебристой шерсти, покрытой легким снежком. Вот только, чернильная душа, больше не замахивайтесь… Это он сказал двусмысленно: и для начала разговора, и для выражения своих личностных мыслей вслух.

Наконец кошка утихомирилась, оказавшись задом к волку с хвостом в обнимку. Бесконечная на вид суматоха прекратилась. Глаза, окутанные страхом и интересом, стали посматривать на Инкогнито. Он оторопел и приподнял голову. Барс повернулась и показалась полностью. Потом обошла вокруг себя, к чему-то внимательно присматриваясь. Мистик вовсе сбился и запутался. Что с ней? Зачем ей хвост?
Оказывается ее волновало прозвище, которое Инко ей подобрал. Ну, я посмотрел на твои пятна. Как-то медлительно и небрежно произнес самец. Как будто кляксы… немного подтертые.
Снежный барс снова начала двигаться, на этот раз обходя не саму себя, а волка. Она слишком оценивающе тщательно осмотрела его во круг  со всех ракурсов, после чего уселась на прежнее место. Инкогнито дернул носом, потом лапой. Следующий вопрос, а потом ответ. У тебя же не одно пятно. И ты будто гналась за кем-то. Воин продолжал за ней наблюдать. У кошки было детское выражение глаз, немного веселое и неприхотливое, даже внимательное. Длинный пушистый хвост, несколько минут назад укрывший хозяйку от его досмотра; и он вилял. А сам мех привлекал больше всего, из-за пятен волк не находил ей другого прозвища. А настоящие имя? «Чернилкой» я же тебя называть не буду. Инко улыбнулся на ее взгляд и тоже присел, иногда меняя положение ушей. Интересно, хоть иногда, лицезреть барса, так увлекательно играющего на предгорье. Таких зверей он видал только в чащах, можно сказать, издалека, лежащих на поваленных деревьях или крадущихся в неизвестном направлении. Почаще бы это происходило. А эта кошка ему сразу напомнила о чем-то детском и мечтательном, о чем ни взрослый, ни, тем более, старик додуматься не в силах. Почему-то его вовлекло это в воспоминания. Он повернул голову к дереву, затем на небо, из-за которого прищурился, и завел беседу. Зачем же ты хвост ловила? Он тебе мешает?
Инкогнито стал поглядывать на истоптанный легкий снег, который расшвыряла кошка. Следов на нем не было видно, но когти давали о себе знать. Волчий народ таким не обладает. Кое-где и наст потрескан. А на его отломанных частях застревали примерзшие серо-бежевые травинки, не отпускавшие эти части, как будто держали их руками. Только мистик успел моргнуть, как земля немного потемнела, потому что облако прикрыло затухающее солнце. И что ему не плавается на месте, и так света мало. Через минуту снова стало посветлее. Закат – вещь непредсказуемая, что хочет, то и творит. Словно кто-то таскает облака, тучки, луну, звезды и остальное за веревочки. Нет, в роли марионеток небесные тела волк вообразить не мог. Не поддавалась эта мысль осуществлению в и так запущенном мыслительном процессе.